Дж.Р.Р.Толкиен
ИСХОД НОЛДОЛИ
(Глава VII из 'The Book of Lost Tales')
Перевод Эйлиан
Здесь рассказ Линдо, торопливо записанный карандашом, не
обрывается (и примерно здесь же начинается новая тетрадь,
хотя ясно, что по замыслу обрыва нет), но я счел удобным
начать здесь новую главу, или "Повесть", опять взяв
заглавие с обложки тетради.
- Тем не менее Боги не теряли надежды, но много раз
собирались под мертвым деревом Лаурелин и оттуда без
устали ломали и просматривали землю Валинора, страстно
желая отплатить за раны, причиненные их прекрасной земле;
и теперь Эльдар по их просьбе трудились не только на
равнинах, но и на склонах гор, а из Валинора нет выхода
на запад, где лежат холодные воды Внешних Морей.
Но Феанор, стоя на площади у дома Инве на вершине
Кора, не молчит, но призывает всех Нолдоли собраться к
нему и слушать, и многие тысячи их приходят слушать его
слова, неся тонкие факелы, так что это место освещено
мрачным светом, какой никогда не освещал еще эти белые
стены. И вот, когда они собрались там, и Феанор видит,
что большинство собравшихся принадлежит к Нолдор (1), он
призывает их захватить эту тьму и смуту и усталость
Богов, чтобы сбросить с себя это рабство - ибо так в
безумми своем назвал он дни блаженства Валинора - и уйти
отсюда, унося с собой то, что они могут или считают
нужным. "Если все ваши сердца окажутся слишком слабы,
чтобы следовать за мной, то я, Феанор, уйду один в
широкий и таинственный мир, дабы найти камни, которые
принадлежат мне, и, возможно, много великого и странного
повстречаю я там, более подобающего одному из Детей
Илуватара, нежели слуге Богов" (2).
И многие тут же пожелали следовать за ним, и, хотя
мудрый Нолеме осуждает подобную поспешность, они не
слушают его, и суматоха растет. Опять Нолеме умоляет хотя
бы отправить посольство к Манве, дабы попрощаться, как то
велит вежество, и, возможно, обрести его милость и добрый
совет, но Феанор настаивает, чтоб они отбросили даже
такое благоразумие, утверждая, что оно принесет им лишь
отказ, и что Манве наложит на них запрет: "Что для нас
Валинор, - говорят они, - теперь, когда свет его почти
иссяк - если мы обретем целый мир." И вот они вооружаются
как могут - ибо мало думали тогда и Эльфы, и Боги о
вооружении - и забирают с собой самоцветы и одежды; но
все книги они оставляют, и в самом деле, мало было в тех
книгах того, чего мудрецы Нолдоли не знали бы на память.
Но Нолеме, видя, что его совет отвергнут, не пожелал
оставить свой народ и помогал во всех приготовлениях. И
они спустились с Кора, освещенного пламенем факелов, и,
торопливо идя вдоль берега Морей Тени, добрались до
поселений Солосимпи.
Следующий краткий отрывок был впоследствии вычеркнут,
сверху написаны слова "Вставить Битву в Копас
Альквалунтен", и вставлено дополнение. В опущенном
фрагменте написано:
Большинство из Солосимпи ушли охотиться с Богами, но тех,
кто остался, они стали убеждать отправиться с ними, как
уже убеждали некоторых Телери, но никто из Инвир не стал
даже слушать их. И вот, среди них было почти столько же
женщин и девушек, сколько мужчин и юношей (хотя многих
малых детей они оставили в Коре и Сирнумене), и они были
в растерянности, и в этой нужде, обезумев от горя, они
совершили то, в чем впоследствии горше всего раскаивались
- ибо немилость Богов тяжко легла на их род, и сердца их
родни отвернулись от них.
Придя в Копас, где была надежная гавань, любимая
Солосимпи, они захватили все корабли этого народа и
посадили на них своих женщин и детей и многих других, и
еще Солосимпи, что присоединились к ним, потому что они
знали искусство кораблевождения. И говорили мне, что так,
идя без отдыха вдоль берега, все более дикого и
неприветливого, в то время как корабли сопровождали их
ввиду берега, Нолдоли покинули Валинор; однако я не знаю
подробностей, и, может быть, есть иные истории, которых
никто из Нолдор (начиная с этого момента, я повсюду
словом "Нолдор" перевожу "Gnomes". - прим. перев.) не
знает, которые более подробно повествуют о печальных
событиях тех дней. Более того, скажу я
Дополнение, которое заменило этот отрывок, аккуратно и
очень разборчиво написано чернилами на отдельных листах,
но сколько времени спустя, я сказать не могу.
Резня
(Битва в Копас Альквалунтен)
Большинство Солосимпи отправились на охоту вместе с
Богами, но многие в испуге собрались на берегу перед
своими жилищами, но немало было и таких, что работали в
то время в гаванях, а главная гавань называлась у них
Копас, или полностью Копас Альквалунтен, Гавань Кораблей-
Лебедей. (*)
__________________________________
На полях написано Ielfethyp. Это староанглийское слово,
представляющее перевод эльфийского названия на родной
язык Эриола: первый элемент означает "лебедь" (ielfetu),
а второй (позднее 'hithe') означает "гавань, причал".
__________________________________
Была Гавань похожа на бассейн, замкнутый со всех сторон,
и лишь на востоке, со стороны моря, кольцо скал,
окружавшее ее, понижалось, так гавань сообщалась с морем,
и там была могучая арка из природного камня. Она была так
велика, что под ней одновременно могли пройти два
корабля, кроме разве что очень больших, и их мачты не
касались ее. Немного света Дерев попадало туда из-за
стены, и потому гавань освещали собранные в кольцо
золотые светильники, и там были светильники иных цветов,
отмечавших причалы, принадлежащие разным семьям; но за
аркой вдалеке можно было увидеть бледные воды Морей Тени,
слабо освещенные сиянием Дерев. Эта гавань была очень
красива, когда в нее входили белоснежные корабли, и
потревоженные воды преломляли отраженный свет в дрожащие
отблески, создавая причудливые узоры из мерцающих линий.
Но теперь все корабли стояли неподвижно, и все было
погружено в глубокий мрак.
Лишь некоторые из Солосимпи прислушались к диким
словам Нолдоли, таких можно было по пальцам пересчитать;
и Нолдоли безнадежно побрели вдоль берегов Эльдамара на
север, пока не дошли до скал над Гаванью, в которых в
старые времена Солосимпи вырубили винтовую лестницу,
ведущую к краю гавани. А путь на север был тяжел и
опасен, а у Нолдоли было почти столько же женщин и
девушек, сколько мужчин и юношей (хотя многих своих малых
детей они оставили в Коре и Сирнумене, и много было слез
там пролито); и они были в растерянности, и в той нужде,
обезумев от горя, они свершили то, в чем потом более
всего раскаивались - ибо на них тяжко легла немилость
Богов, и сердца Эльдалиэ отвернулись от них.
Итак, Феанор счел, что они не могут быстро двигаться
на север иначе, нежели на кораблях; "и корабли, - сказал
он, - если эти береговые эльфы не отдадут их нам,
придется взять самим". И, сойдя в гавань, они собрались
подняться на корабли, что были там, но Солосимпи не
позволили им, хотя никогда ранее не приходилось им
вставать против большого войска Нолдор; и родилась вражда
между Эльдар и Эльдар. И так Нолдоли посадили на корабли
всех своих женщин и детей и еще многих, и, отвязав
корабли, подняли весла, торопясь уплыть в море. Но
великий гнев вспыхнул в сердцах Береговых Флейтистов,
когда они увидели кражу кораблей, которые они создали с
великим трудом, а еще там были корабли из тех, что когда-
то строили Боги на Тол Эрессеа, как про то уже
повествовалось, прекрасные и волшебные, первые корабли в
мире. И тогда вскричали они: "Никогда эти грабители не
выйдут из Гавани на наших кораблях", и все те Солосимпи,
что были там, быстро взбежали на скальную стену, в
которой была арка, и велели Нолдор возвращаться; но те не
обратили на них внимания и продолжали плыть, и Солосимпи
стали угрожать им камнями и натянули свои эльфийские
луки.
В это время подошли те из Нолдор, кому не выпало
плыть на кораблях, что должны были идти по берегу. Увидев
все это и сочтя, что битва уже началась, они быстро
подошли к Солосимпи сзади, и, настигнув их почти у ворот
Гавани, жестоко убили или сбросили в море; и так впервые
Эльдар приняли смерть от рук своих родичей, и это было
ужасное дело. Из Солосимпи погибло великое множество, и
из Гномов немало, ибо им пришлось яростно сражаться,
чтобы уйти с тех узких скальных троп, ведь многие из
берегового народа, услышав шум сражения, прибежали и
собрались у них за спинами.
В конце концов они все-таки пробились, и все те
корабли ушли в широкое море, и Нолдоли отправились
дальше, но разбиты малые светильники, и в Гавани темно и
очень тихо, только слышен негромкий плач. И таковы были
все деяния Мелько в этом мире.
И вот, повествует история, пока Солосимпи плакали, а
Боги расчищали равнину Валинора или уныло сидели около
разрушенных Деревьев, прошло много времени, и это было
время мрака, и в то время народ Нолдор перенес самые
великие муки, и все зло мира окружило их. Ибо некоторые
из них без отдыха шли вдоль берега, пока Эльдамар не
скрылся из виду, и тропы становились все более дикими и
непроходимыми по мере того, как они продвигались к
северу, но флот следовал за ними ввиду материка, и те,
кто шел по берегу, часто видели их, подобных теням во
мраке, ибо они очень медленно плыли в тех неподвижных
водах.
Но про печали, что шли по тем дорогам, я всей
истории не знаю, и никто не рассказывает про них, потому
что это была бы грустная история, и хотя Нолдор помнят
многое из того, что было в эти дни, куда лучше меня, они
не слишком-то любят говорить о печальных событиях тех
дней или вообще вспоминать о них. Тем не менее я слышал
Здесь кончается вставка и мы возвращаемся к изначальному
тексту, торопливо написанному карандашом:
что никогда бы они не прошли через ужасный Кверкаринга
(3), будь они подвержены утомлению, болезням, и многим
прочим слабостям, что позднее сражали их вдали от
Валинора. В их крови было еще много благословенной пищи
Богов, и они были наполовину божественны - но у них с
собой не было limpe, ибо его не давали эльфийскому народу
до гораздо более поздних дней, когда был предпринят Поход
Освобождения, и на них обрушилось все зло мира, который
Мелко отравил своим присутствием.
- Но, если вы простите мне, что я прерываю ваш
рассказ, - сказал Эриол, - что означает "прошли через
ужасный Кверкаринга"?
- Знай же, - ответил Линдо, - что берега Эльдамара и
те, что продолжают их на севере, за широкой гаванью
Копас, изгибаются к востоку, так что после бессчетных
миль, севернее Железных Гор, у самых границ Страны Льда,
они близко подходят к берегам Великих Земель, изогнутым в
сторону запада, и там Великое Море становится узким
проливом. Тех, кто осмелится пройти там, ждут
непреодолимые опасности, ибо тот пролив полон яростных
течений и водоворотов отчаянной силы, а еще там есть
острова плавучего льда, которые разбиваются и сокрушают
друг друга с ужасным шумом, и оттого гибнут и рыбы и
корабли, если осмелятся попытаться проплыть там. Однако в
то время узкий перешеек, который Боги позднее убрали,
доходил почти до восточного берега, но он был из льда и
снега, (? поддерживаемых) и разорванных скалами и
ущельями, так что он был почти непроходим, и был то
Хелькараксе или Ледяной Клык (4), остаток древних ужасных
льдов, что ползли по этим местам, пока Мелько не был
скован и климат Севера не смягчился на время, и он
удержался из-за узости моря и (?напластования) ледяных
островов, плывущих с крайнего Севера, куда ушла зима. А
узкий пролив между окончанием Ледяного Клыка и Великими
Землями назывался Кверкаринга или Холодный Пролив. (5)
Если бы Мелько знал о безумной попытке Нолдор
пересечь его, он мог бы всех их погубить в этом страшном
месте, или сделать с ними все, что он хотел, но прошло
много месяцев с тех пор, как он сам ушел, кстати,
возможно, тем же путем, и был теперь далеко. Верно ли я
говорю, Румил?
- Ты все сказал верно, - отвечал Румил, - но ты не
сказал, что прежде, чем они подошли к Хелькараксе, они
прошли то место, где обыкновенно причаливает Морниэ, ибо
там вьется крутая и неровная тропа из Мандоса, что
глубоко в горах, тропа, по которой должны пройти те души,
кого Фуи посылает в Арвалин. (6) Там их увидел помощник
Вефантура и, узнав, что значит этот поход, умолял их
вернуться, но они отвечали ему насмешками, и тогда он,
стоя на высокой скале, обратился к ним так громко, что
его голос услышали даже на судах; и он предсказал им
многие несчастья, что пали на них потом, предупреждая их
о коварстве Мелько, и наконец сказал: "Велико падение
Гондолина", и никто не понял этих слов, потому что сына
Нолеме Турондо (6) еще не было на свете. Но мудрые
запомнили его слова, ибо Мандос и все его подручные
обладали даром провидения, и эти слова долго хранили они,
назвав Пророчеством Амноса, ибо так называлось место, где
они были тогда произнесены, а теперь это Ханстованен (8)
или пристань Морниэ.
После этого Нолдоли медленно двинулись дальше, и
когда перед ними оказался ужасный перешеек Хелькараксе,
некоторые сочли разумным переправить всех поочередно по
морю, думая, что лучше рисковать в опасных водах, нежели
искать тропы в ущельях и предательских расселинах
Ледяного Перешейка. Они попытались поступить так, и
огромный корабль со всеми, кто был на нем, исчез в
ужасном водовороте у самого начала Хелькараксе; а тот
вихрь временами поднимается водяной горой и издает
ужасающие звуки, и все, что приближается к нему,
затягивает в чудовищную глубину или сокрушает камнями и
льдинами; и зовется тот вихрь Вируин. И вот Нолдоли в
великом смятении, ибо даже если бы и удалось им найти
путь среди ужасов Хелькараксе, им все же не удастся
достичь внутреннего мира, потому что впереди все же
пролив, и хоть и узок он, рев воды в нем даже и отсюда
слышен, и слышен треск раскалывающегося льда, и удары
сталкивающихся ледяных островов, что протискиваются через
этот ужасающий пролив.
Конечно же, эти плавучие ледяные острова порождены
присутствием Мелько некогда на крайнем Севере, ибо зима
отступила на крайний Север и крайний Юг и почти не
появлялась в мире в те мирные времена, что зовутся Цепи
Мелько; но тем не менее они-то в конце концов и спасли
Нолдоли, и вот им пришлось всех женщин, детей и моряков
снимать с кораблей, и на тех неприветливых берегах они
остановились и устроили жалкий лагерь.
В песнях то поселение (9) именуется Шатрами Ропота,
потому что было много слез и сожалений, и многие горько
винили Феанора, и он в самом деле заслужил это, но
немногие ушли назад, потому что они думали, что им не
позволят вернуться в Валинор - и те, кто пожелали
вернуться, обнаружили, что в самом деле так и есть, хотя
об этом здесь речи не будет.
И вот, когда горе затмило для них весь мир, и
надежды почти нет, зима вновь разворачивает свои знамена
и медленно идет на юг, одетая в лед, с копьями мороза и
кнутами града. И мороз так велик, что плывущий лед
останавливается, напластовывается и вздыбливается белыми
холмами между оконечностью Хелькараксе (10) и Восточными
землями, и в конце концов встает так прочно, что течение
не может сломать его. Тогда, оставив похищенные корабли,
они покидают свое печальное поселение и пытаются пересечь
ужасы Кверкаринга. Кто расскажет об их страданиях на этом
пути, или о бессчетном числе сгинувших там, упавших в
расселины льда, где глубоко внизу бесновались воды, или
заблудившихся и замерзших среди льдов - ведь впоследствии
им пришлось пережить столько мук в Великих Землях, что
ужасы этого похода приуменьшились в их памяти, и в самом
деле истории об исходе из Валинора никогда не были сладки
для уха Нолдоли, будь то рабы или жители Гондолина. Но
даже в таких испытаниях не сгинул народ Нолдор, а из тех,
кто остался там, как говорят, некоторые до сих пор бродят
среди ледяных холмов, не зная ничего о том, что случилось
с их народом, а некоторые попросили позволения вернуться
в Валинор, и ныне они в Мандосе, а некоторые, двигаясь
дальше, в последующие дни вновь встретились со своими
несчастными родичами. Так или иначе, но измученный народ,
сильно уменьшившийся в числе, в конце концов в самом деле
достиг скалистых берегов Восточных земель, и там стояли
они, глядя назад, через льды Хелькараксе и Кверкаринга,
через вершины гор, оставшихся за морем, а там, далеко, из
южных туманов поднимались высочайшие вершины Валинора,
навсегда разделяя их и родню их, и их дома.
Так Нолдоли пришли в мир."
И этими словами Румила закончилась повесть о
затмении Валинора.
- Велика же была сила Мелько во зле, - сказал Эриол,
- если он в сама деле смог хитростью разрушить счастье и
славу Богов и Эльфов, затмив свет их сердец, как и свет
их жилищ, и уничтожив все, что они любили! Это, должно
быть, худшее из его деяний.
- По правде говоря, такое зло больше никогда не
совершалось в Валиноре, - сказал Линдо, - но в мире
Мелько творил и худшие дела, и семя зла, посаженное им,
расцвело с тех пор пышным цветом.
- Нет, - сказал Эриол, - я в сердце своем не могу
думать об иных горестях, ибо скорблю о гибели тех
прекрасных Дерев и о затемнении мира.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Кажется, в рукописи тут и в самом деле стоит "Нолдор".
- Следует помнить, что в старом рассказе Телери (т.е.
позднее Ваньар) не покидали Кор.
2. Сверху на странице рукописи, явно в связи со словами
Феанора, мой отец написал "Увеличить элемент жажданья
Сильмариллов". Другое примечание относится к разделу,
который начинается здесь, и сообщает о том, что
"нуждается в пересмотре: [желание? жажда?] самоцветов -
особенно священных Сильмариллов - требует акцента. И надо
вставить про важную битву в Копас Альквалунте, когда
Нолдор убили Солосимпи." Позднее это примечание было
вычеркнуто и поставлена отметка "сделано", но на самом
деле выполнена лишь вторая часть указания: дополнение о
Резне.
3. Напротив на полях мой отец написал: "Хелькараксе-
Ледяной Клык, Кверкаринга - воды", см. прим.5
4. Хелькараксе или Ледяной Клык; ранее Кверкаринга; см.
прим.5
5. Этот фрагмент, от " - Знай же, - сказал Линдо..."
замещает ранний вариант, который я не привожу, потому что
в нем практически нет ничего, чего не было бы здесь; а
последнее предложение в этом варианте добавлено позже.
Следует заметить, что в первом варианте перешеек
называется Кверкаринга (как и в этом изначально, см.
прим.4), с пометкой, что "название также относилось к
проливу". Так что изначально было: Кверкаринга - название
перешейка, но потом перешедшее на пролив (видимо, тогда
"Кверка" не означало "пролив"). Затем мой отец решил, что
пролив называется Кверкаринга, и ввел для перешейка
название Хелькараксе; отсюда примечание на полях из
прим.3. Здесь он добавил последнее предложение фрагмента,
"А узкий пролив между окончанием Ледяного Клыка и
Великими Землями назывался Кверкаринга или Холодный
Пролив", и заменил имя Кверкаринга в тексте фрагмента
(прим.4) на Хелькараксе или Ледяной Клык, и так осталось
до конца истории.
6. О тропе из Мандоса, черном корабле Морниэ, и его
путешествии вдоль побережья Арвалина см. выше.
7. Турондо или Тургон, сын Нолеме, уже упоминался.
8. Я не совсем уверен в написании "Ханстованен", а за ним
следует другое имя, "..........Морниен". См. ниже
"Изменения в названиях".
9. После слова "поселение" оставлено место для
эльфийского названия.
10. Здесь не заменено "Кверкаринга", но явно присутствует
упоминание о западном мысе (Ледяной Клык), тка что я
привел в тексте "Хелькараксе" (см. прим.5).
Изменения в названиях
в "Исходе Нолдоли"
Хелькараксе < Кверкаринга (детали, а также объяснение
этого изменения см. прим.5 выше).
Арвалин < Хаббанан.
Амнос < Эмнон < Морниенто.
Ханстованен "Причал Морниэ" сначала назывался Морниелта
(последняя буква написана неразборчиво), потом Ване (или
Воне) Хансто; позднее это все не вычеркивалось, но форма,
приведенная в тексте (ее также можно прочесть
Ханставанен), вроде бы является окончательным вариантом.
После "Ханстованен" следует "или........Морниен".
Комментарий к "Исходу Нолдоли"
В этой "повести" (на самом деле это завершение
длинной повести "Кража Мелько и Затмение Валинора",
рассказанной Линдо и завершенной Румилом) мы видим самый
старый рассказ об уходе Нолдор из Валинора. Здесь Боги
продолжают напрасные преследования и поиски, когда Мелько
уходит, и, более того, им в этом помогают Эльдар (включая
Солосимпи, которые - как Телери будущего "Сильмариллиона"
- вряд ли оставили бы свои берега и корабли). Возвращение
Феанора в Кор и его речь к Нолдоли (и другим) в свете
факелов, как видим, черта оригинальная; но его сыновья
еще не появились, и другие принцы Нолдор, ведущие свой
род от Финве, тоже, кроме Турондо (Тургона), о котором
говорится, что "его еще нет на свете". Нет Клятвы
Феанора, и позднейшая история о разногласиях среди Нолдор
проявляется лишь в попытке Нолеме (Финве) успокоить свой
народ - таким образом, здесь Нолеме исполняет роль
Финарфина ("Сильмариллион"). В "Сильмариллионе", после
Резни в Альквалондэ и Северного Пророчества, Финарфин и
многие из его народа вернулись в Валинор и были прощены
Валар; но здесь те немноге, кто вернулся назад,
обнаружили, что им нет прощения, и "ныне они в Мандосе".
Во фрагменте, замененном на описание битвы в Копас
Альквалунтен, ссылка на "то, в чем позднее Нолдоли горше
всего раскаивались", должно быть, относится просто к
краже кораблей Солосимпи, поскольку нет упоминаний о
каких-либо худших деяниях (в дополнении практически те же
слова относятся к Резне). Возникновение важного мотива -
что Нолдоли были виновны в чем-то худшем, чем кража в
Копас - отмечено в маленькой книжечке, куда мой отец
заносил мысли и предположения - многие из них не более
одного предложения, или просто отдельные имена и
названия, как напоминания о том, что надо сделать, о чем
рассказать, или что изменить. Эта отметка гласит:
Гнев Богов и Эльфов очень велик - пусть некоторые Нолдоли
убьют некоторых Солосимпи в Копас - и пусть Ульмо просит
за них (? если Ульмо так любит Солосимпи).
Она была вычеркнута с пометкой "Сделано", и замысел
просьбы Ульмо за Нолдор воплощается в повести "Затмение
Валинора".
"Могучая арка из природного камня" из описания Копас
превратилась в "арку из природного камня, обработанного
морем" в гораздо более кратком описании Альквалондэ в
"Сильмариллионе"; и мы здесь видим причину того, что
Гавань "освещалась множеством светильников" - потому что
мало света от Двух Дерев попадало туда из-за скальной
стены вокруг (хотя темнота в Альквалондэ объясняется в
"Сильмариллионе" тем, что гавань "находилась на границе
Эльдамара, к северу от Калакирии, где свет звезд был ярок
и ясен").
События в Гавани в деталях сильно отличаются от
позднейшего изложения, но в общем согласуются с ним; и
хотя в изначальном варианте не упоминается шторм,
поднятый Уинен, остается картина того, как часть Нолдоли
отправляется на север берегом, а часть на кораблях.
Есть интересные указания в связи с географией
северных районов. Нет предположения о больших пустошах
(позднее Араман) между северными Горами Валинора и морем,
это вывод, к которому пришли раньше, и который
подтверждают описания крутой тропы из Мандоса вниз по
склонам гор к причалу черного корабля Морниэ. Название
"Хелькараксе", "Ледяной Клык", появившееся в изменениях к
тексту и принадлежит перешейку или мысу, выдающемуся из
западной земли, впоследствии перешло к тому, что здесь
именуется "Кверкаринга", пролив, полный плавучих льдин,
что "разбиваются и сокрушают друг друга"; но это было
позже, когда "Хелькараксе", "Битый Лед", получил совсем
иное географическое значение в гораздо более точной
картине мира, которую создал мой отец на следующем этапе
развития мифологии.
В "Сильмариллионе" есть предположение, что произнес
Пророчество Севера сам Мандос, а "не кто-либо из
вестников Манве", и его тяжесть, на деле центральное
положение в мифологии, куда более велика; здесь нет
упоминания о "роке" или "проклятии", лишь предсказание.
Это предсказание включало темные слова "Велико падение
Гондолина". В повести "Падение Гондолина" (но во
вставленном предложении, возможно, появившемся позже
основного текста) Тургон, стоя на лестнице своего дворца
в центре рушащегося города, произносит те же самые слова,
"и люди вздрогнули, ибо таковы были слова древнего
предсказания Амнона". Здесь "Амнон" (а не Амнос, как в
этом тексте, также заменивший слово "Эмнон") - не место,
а личность (помощник Вефантура, произнесший
предсказание?). В маленькой записной книжке, о которой
говорилось выше, есть следующая отметка:
Предсказание Амнона. Велико падение Гондолина. Тургон не
сгинет, пока не сгинет лилия долин.
В некоторых других примечаниях к "Утраченным сказаниям"
это выглядит так:
Предсказание Амнона. "Велико падение Гондолина" и "Когда
сгинет лилия долин, тогда Тургон падет."
В этих примечаниях "Амнон" может быть как местом, так и
личностью. "Лилия долин" и есть Гондолин, одним из Семи
Имен которого было "Лозенгриоль", позже "Лотенгриоль",
что переводится как "цветок долины или лилия долин".
В старом варианте есть интересное утверждение, что
Нолдоли никогда не прошли бы лед, "будь они подвержены
утомлению, болезням, и многим прочим слабостям, что
позднее сражали их вдали от Валинора", но "в их крови
было еще много благословенной пищи Богов, и они были
наполовину божественны". Это отразилось в
"Сильмариллионе" в словах о том, что Нолдор "недавно
пришли из Благословенной Земли, и еще не утомились земным
утомлением". С другой стороны, в Пророчестве Севера
говорится, что "Хотя волею Эру вам не дано умирать в Эа,
и никакой болезни не одолеть вас, но сражены вы быть
можете, и сражены будете".
О предательстве Феанорингов, уплывших на кораблях и
оставивших народ Финголфина на берегах Арамана, в старой
истории, разумеется, нет даже упоминания; но обвинение
Феанора уже присутствует ("Шатры Ропота"). Замечательный
аспект самого раннего варианта мифологии в том, что, хотя
столь великая ее часть выжила в позднейших вариантах,
поздняя "генеалогическая" структура практически еще не
появилась. Тургон присутствовал как сын (Финве) Нолеме,
но еще нет и намека на то, что Феанор был связан узами
родства с повелителем Нолдоли, а другие принцы,
Финголфин, Финарфин, Фингон, Фелагунд, вообще не
упоминаются, в какой бы то ни было форме, под каким бы то
ни было именем.
ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА ДЛЯ ТЕХ, КОМУ НЕОХОТА ЛЕЗТЬ ВО ВСЕ
ТЕ СТАРЫЕ АРХИВЫ, КОИ ИМЕНУЮТСЯ "УТРАЧЕННЫМИ СКАЗАНИЯМИ".
Привычные для нас "Нолдор" именуются здесь "Нолдоли"
(более старая форма множественного числа в Квэниа, ныне
этот суффикс означает "много" (того, о чем говорится в
корне слова)) или "Gnomes", а это слово я как раз как
"Нолдор" и перевожу. Нолеме - это Финве, но здесь он еще
не отец Феанора.
"Ваньар" упоминаются здесь как "Телери". "Солосимпи"
- это привычные нам "Телери", понятно. Вефантур - это
Мандос. Фуи - аналог Вайре. "Кор" - потом Кортирион и
просто Тирион. Что такое "Сирнумен", я не помню, сейчас
это переводится как "западная река".