Больше всего данных о генеалогии Дома Беора в опубликованном Сильмариллионе взято, разумеется, из работ, написанных после "Властелина Колец": в КС и Анналах Белерианда (2) отец Берена Барахир был сыном Беора Старого, а о Народе Мараха вообще не упомянуто.

Другое отличие рукописного варианта заключается в словах, что Андрет "также узнала многое от эльдар" и что эльдар часто звали Финрода "Атандил (или Эденнил)" (см. словарь к "Атрабет").

В первой сноске к началу повествования дата "Атрабет" указана, как "примерно 409 год во время Долгого Мира (260-455)". В 260 году Глаурунг впервые вышел из ворот Ангбанда, и 455 произошла Дагор Браголлах или Битва Мчащегося Пламени, когда Осада Ангбанда была разорвана. Согласно более старой хронологии (см. 130, 274 Серых Анналов), Финрод Фелагунд обнаружил Беора в пригорьях Синих Гор в 400 году, но в этом тексте дана другая дата - 310 год (третья сноска).

Следующий текст "Речей Финрода и Андрет", который, как я уже отметил, никак не озаглавлен в машинописных версиях (В и С), в рукописном варианте (А) следует без заголовка сразу за вступлением.
* * *

И вот вышло так, что однажды весной * Финрод гостил в доме Белемира; и

* [Прим. к тексту] Около 409 года, во время Долгого Мира (260-455). В то время Белемир и Аданэль были уже стары по людским меркам - им обоим было около 70; но Андрет была еще в расцвете сил, ей еще не было 50 (48). Она была незамужней, как и многие Мудрые женщины у людей.

разговорился он с мудрой женщиной Андрет, и зашел у них разговор о людях и об их судьбах. Ибо незадолго до того (вскоре после праздника Середины зимы) скончался Борон, владыка народа Беора, и Финрод был опечален.

- Горестно мне видеть, Андрет, - говорил он, - что народ ваш уходит так быстро. Вот ушел Борон, отец Вашего отца; Вы говорите, что для человека он прожил долго **, но я едва успел узнать его. На самом деле, мне кажется, что

** [Прим. к тексту] Ему было 93.

совсем недавно повстречал я Беора на востоке этого края ***, однако же он ушел,

*** [Прим. к тексту] В 310 г., примерно за 100 лет до того.

и сыновья его тоже, а вот теперь и сын его сына.

- С тех пор, как мы перешли Горы, - сказала Андрет, - прошло больше сотни лет. И Беор, и Баран, и Борон прожили за девяносто. Прежде, чем мы пришли сюда, мы уходили раньше.

- Значит, здесь вы счастливы? - спросил Финрод.

- Счастливы? - переспросила Андрет. - Человек не бывает счастлив. Уходить, умирать - всегда горестно. Но здесь мы увядаем не столь быстро - хоть какое-то утешение. Тень чуть-чуть рассеялась.

- Что Вы имеете в виду? - спросил Финрод.

- Вы ведь знаете! - ответила Андрет. - Тьму, что ныне прячется на Севере, но некогда...

Тут она осеклась, глаза ее потемнели - словно вспомнила черные годы, которые лучше не вспоминать.

- ...Но некогда висела над всем Средиземьем, пока вы, эльдар, благоденствовали за Морем.

- Не о Тени я спрашивал, - сказал Финрод. - Я хотел спросить, что Вы имеете в виду, когда говорите, что она чуть-чуть рассеялась? И причем здесь краткий век людей? Ведь мы знаем - от Великих, что учили нас, - что вы, люди, тоже Дети Эру, и ваша судьба и природа - от Него.

- Да, - сказала Андрет, - видно, в этом вы, Высшие эльфы, не отличаетесь от своих младших сородичей, кого мы встречали, скитаясь по миру, хоть вы и видели Свет. Все вы, эльфы, думаете, будто мы умираем быстро от природы. Будто мы хрупкие и недолговечные, а вы - могучие и бессмертные. В ваших легендах говорится, что мы - "Дети Эру", но мы и для вас - всего лишь дети. Вы нас, конечно, любите, но мы - низшие создания, и вы смотрите на нас сверху вниз, с высоты своей мощи и мудрости, и снисходительно улыбаетесь - или жалеете нас - или качаете головой.

- Да, Вы близки к истине, - вздохнул Финрод. - Это можно сказать про многих моих сородичей. Но не все так думают. Я так не думаю. Но поймите, Андрет - мы не в шутку зовем вас Детьми Эру: этим именем мы не шутим, и не поминаем его всуе. Мы говорим так, ибо знаем - а не потому, что так говорится в наших легендах. Мы считаем вас своими родичами, и родство наше (и в хроа, и в феа) теснее, чем общая связь, что объединяет нас со всеми прочими тварями, живущими в Арде, и этих тварей между собой.

Мы любим всех, кто живет в Средиземье, по мере их достоинства: зверей и птиц, что дружат с нами, и деревья, и даже прекрасные цветы, что увядают быстрее людей. Когда они уходят, мы тоже жалеем о них, но мы считаем, что это - часть их природы, такая же, как их рост или цвет.

Но о вас, наших ближайших родичах, мы скорбим куда сильнее. Но ведь в Средиземье все недолговечно, так почему же мы не можем думать, что и ваша краткая жизнь - часть вашей природы? Разве сами вы думаете иначе? Из Ваших слов, из горечи, что слышится в них, я понял, что Вы считаете, будто мы заблуждаемся.

- Да, государь, - сказала Андрет, - я думаю, что Вы заблуждаетесь, как и все, кто думает, как Вы, и что само это заблуждение - от Тени. Но что до людей... Одни говорят так, другие - иначе, а большинство, не задумываясь, верит в то, что мир всегда был таким, как теперь, в краткий миг их жизни, и останется таким навсегда, нравится им это или нет. Но есть такие, кто думает иначе. Люди зовут их "Мудрыми", но редко слушают их. Ибо они говорят неуверенно и часто противоречат друг другу - они не владеют бесспорными знаниями, какими похваляетесь вы, эльфы; им поневоле приходится верить "легендам". Ведь из легенд истину (если она там есть) приходится вымолачивать, как зерно из снопа. А в обмолоченном зерне всегда остаются плевелы, а вместе с плевелами часто бросают на ветер и зерно.

Но в моем народе, от мудреца к мудрецу, через вековую тьму, передается предание, будто люди теперь не такие, как были раньше, и природа их не та, истинная, что была вначале. У мудрецов народа Мараха говорится об этом больше - они еще хранят в памяти имя Того, Кого вы зовете Единым, а мой народ почти забыл о Нем. Так учила меня Аданэль. У них ясно сказано, что люди недолговечны не от природы - их сделало такими коварство Владыки Тьмы, которого мы не именуем.

- Что ваши тела страдают по вине Мелькора, - сказал Финрод, - этому легко поверить. Ведь вы, как и мы, живете в Арде Искаженной, и Мелькор отравил все, что есть в Арде, прежде, чем мы пришли сюда, - а наши тела и наша пища принадлежат Арде. Быть может, лишь Амана не коснулась его рука - до тех пор, пока он не явился туда (1). Знайте, что и с нами, квэнди (2), дело обстоит так же: наше здоровье и сила убывают. Те из нас, кто всегда жил в Средиземье, и даже мы, что лишь недавно вернулись сюда, - все квэнди уже теперь чувствуют, что тела их меняются быстрее, чем вначале (3). И это кажется мне предвестием того, что они окажутся слабее, чем были задуманы, хотя пройдет еще много лет, прежде чем разрушение станет заметно.

Так же и хроа людей слабее, чем должны были быть. И потому здесь, на Западе, в землях, что меньше осквернены его владычеством, они, как Вы говорите, стали здоровее.

- Нет-нет! - воскликнула Андрет. - Вы меня не поняли. У Вас, государь, все одно на уме: эльфы есть эльфы, люди есть люди, Враг у нас общий, все мы от него страдаем, но черта все равно остается: с одной стороны - владыки, с другой - чернь, тут - Перворожденные, благородные и бессмертные, там - Пришедшие Следом, низкородные, полезные лишь на краткий срок.

Не об этом говорит нам голос, что дошел до Мудрых сквозь века тьмы. Нет, государь. Вот что говорят мудрецы людей: "Мы не созданы для смерти, мы рождены не затем, чтобы умирать. Смерть навязана нам". А знаете, как мы ее боимся? Мы вечно бежим от нее, как олень от охотника. Но мне кажется, что в этом мире нам ее не избежать - даже если бы мы достигли Света, что за Морем, Амана, о котором вы рассказывали нам. В надежде на это отправились мы в путь, и много поколений сменилось за время пути, - но тщетной была надежда. Мудрые предупреждали нас, но это не остановило похода - я ведь говорила, что их редко слушают. И вот - мы бежали от Тени на край Средиземья, а она встретила нас здесь!

- Вот видите! - воскликнула Андрет. - Говорила я Вам, что вы, эльфы, не знаете смерти. Смотрите! Стоило Вам лишь подумать о ней, и Вы уже впали а отчаяние - а ведь мы не только думаем о ней всю жизнь, нас она ждет на самом деле. Вы, эльфы, можете не знать (9), но мы-то знаем, что Неназываемый - Владыка Мира, и что ваша доблесть безумна, и наша тоже, - во всяком случае, бесплодна.

- Осторожней! - прервал ее Финрод. - Берегитесь, как бы не сказать того, чего нельзя говорить, а не то смешаете Эру и Врага - а он будет рад этому. Владыка Мира - не он, но Единый, что сотворил его, Наместник же Единого - Манвэ, Манвэ благословенный, верховный король Арды.

Нет, Андрет. Утратить разум и память; поклоняться, ненавидя; бежать, не смея отвергнуть; любить тело - и презирать его, считая падалью - это, воистину, от Моргота. Но обречь на смерть бессмертных, отцов и детей, оставив им воспоминания об утраченном наследии и тоску по нему - способен ли Моргот на такое? Нет, говорю я Вам. И потому я утверждаю, что, будь ваша повесть правдива, вся Арда - тщета, от пика Ойолоссэ до самых бездонных глубин. Но я не верю Вам. Такое не под силу никому, кроме Единого.

И потому я спрашиваю, Андрет: что сделали вы, вы, люди, в те далекие годы, покрытые мраком? Чем прогневили вы Эру? Ибо, если это не так, все ваши предания - не более, чем мрачные сны, навеянные Черным духом. Откроете ли Вы мне то, что знаете или слышали?

- Не открою, - ответила Андрет. - Мы не говорим об этом с чужими. Но Мудрые и в самом деле колеблются и противоречат друг другу, ибо, что бы ни случилось в те давние годы, мы бежали оттуда; и мы старались забыть, так долго старались забыть, что теперь не помним тех дней, когда мы были другими - остались лишь легенды о временах, когда смерть приходила не так скоро и мы жили гораздо дольше; но смерть была уже тогда.

- Вы совсем ничего не помните? Быть может, есть все же предания о тех днях, когда смерти еще не было, только чужим вы их не рассказываете?

- Может быть, - ответила Андрет. - У моего народа их нет, но, быть может, в народе Аданэли...

И она умолкла, глядя в огонь.

Наконец Финрод нарушил молчание.

- А как Вы думаете, кто-нибудь еще это знает? Знают ли об этом валар?

Андрет взглянула на него - глаза ее потемнели.

- Валар? - переспросила она. - А откуда мне это знать? Откуда это знать людям? Ваши валар не тревожили нас ни заботами, ни * просвещением. Нам они призыва не посылали.

- Да что вы знаете о них? - воскликнул Финрод. - Я видел их, я жил рядом с ними, я зрел лица Манвэ и Варды, озаренные Светом. Не говорите так о них, и ни о чем, что выше Вас. Такие речи [берут начало в устах Лжеца].[от Лукавого]

Приходило ли Вам на ум, Андрет, что, быть может, в те незапамятные времена вы сами лишили себя их забот и помощи? А может быть даже, что они не могли править вами, детьми людей - ибо вы были выше этого? Я вовсе не льщу вашей гордыне, я говорю, что думаю: вы были выше этого. Хозяева своей судьбы в Арде, свободные под рукой Единого. А потому думайте, что говорите! И если вы не хотите поведать другим о своем горе и как это вышло, берегитесь, как бы вам не ошибиться в природе недуга, подобно неискусным лекарям, и в гордыне своей не свалить вашу вину на других.

Но раз Вы не желаете рассказывать мне об этом, поговорим о другом. Мне хотелось бы знать, какими вы были до того, как это случилось? Я не понимаю многого из того, о чем Вы говорили. Вы сказали: "Мы созданы не для смерти, мы рождены не затем, чтобы умирать". Что Вы имели в виду: что вы, люди, были такими же, как мы, или что-то другое?

- В преданиях о вас ничего не говорится, - ответила Андрет. - Мы тогда еще ничего не знали об эльдар. Мы знали только о смерти и бессмертии. О жизни долгой, как мир, но не дольше, мы никогда не думали, - на самом деле, я сейчас впервые слышу об этом.

- По правде говоря, - сказал Финрод, - я решил, что ваше поверье, будто вы не созданы для смерти - всего лишь мечты, порожденные гордыней, завистью к квэнди и стремлением сравняться с ними и превзойти их. Но Вы говорите, что это не так. Да, но ведь вы же встречали квэнди задолго до того, как пришли в эти земли, и со многими вы подружились. Разве тогда вы еще не были смертны? И разве вы не беседовали с ними о жизни и смерти? Да ведь они, наверно, и без объяснений узнали, что вы смертны - а вы обнаружили, что они не умирают.

- Это и в самом деле не так, - ответила Андрет. - Может быть, мы были смертны, когда впервые повстречались с эльфами, а может, и нет, - в преданиях об этом не говорится, по крайней мере, в тех, что известны мне. Но у нас были свои предания, нам не было нужды учиться у эльдар: мы знали, что изначально были рождены, чтобы никогда не умирать. А это, государь мой, означает: рождены для вечной жизни, жизни без конца.

- А задумывались ли ваши мудрецы над тем, какую странную природу приписывают они атани?

- Странную? - переспросила Андрет. - Разве? Многие из Мудрых полагают, что по природе ничему живому не свойственно умирать.

- На это эльдар сказали бы, что они заблуждаются. Нам ваши верования кажутся странными, и принять их трудно - по двум причинам. Вы утверждаете - если только Вы вполне понимаете, что Вы сказали, - что у вас были бессмертные тела, не скованные пределами Арды, хотя созданные из ее вещества и питающиеся им же. И еще Вы утверждаете (хотя этого Вы сами могли и не заметить), что ваши хроа и феа с самого начала не были в согласии меж собой. А мы считаем, что согласие хроа и феа присуще истинной, неискаженной природе всех Воплощенных, Мирроанви (10), как зовем мы Детей Эру.

- Первое я вижу, - сказала Андрет. - На это у наших мудрецов есть ответ. Но второго я и в самом деле не заметила.

- В самом деле? Значит, вы, люди, плохо себя знаете. Впрочем, часто бывает, что друзья и родичи видят в тебе многое, чего ты сам не замечаешь. Ведь мы, эльдар, ваши родичи - и друзья тоже, верите вы этому или нет. Мы знаем уже три поколения людей, и познавали вас с любовью и вниманием, и мы много думаем о вас. И в одном мы все сходимся и уверены - или вся мудрость наша тщетна: феа людей похожи, очень похожи на феа квэнди - но все же они иные. Нам это кажется странным, но мы ясно видим, что феа людей, в отличие от наших, не привязаны к Арде, и не Арда их дом.

Можете ли Вы оспаривать это? Нет, мы, эльфы, знаем, что вы (поскольку вы свободны от Тени) тоже любите Арду и все, что в ней, и любите, быть может, не меньше нашего. Но по-иному. Наши народы видят Арду каждый по-своему, и неодинаково ценят ее красоту. Как же это объяснить? Представьте себе двоих людей. Один из них приехал в чужую страну и ненадолго поселился там, но всегда может покинуть ее, а другой всю жизнь живет в этой стране и не имеет права уехать оттуда. Для первого все вокруг ново, необычно - и потому желанно и привлекательно. А для второго все здесь знакомое, единственное, свое - и оттого драгоценное.

- То есть Вы хотите сказать, что люди здесь гости, - заметила Андрет.

- Вы сами это сказали, - ответил Финрод, - мы вас так и зовем.

- Высокомерно, как всегда. Но если мы, как Вы говорите, всего лишь гости в стране, что принадлежит вам, господа мои, скажите мне, какие же иные страны и земли мы знаем?

- Это Вы у меня спрашиваете? - воскликнул Финрод. - Откуда же нам это знать, раз вы сами того не ведаете? Но известно ли Вам, что эльдар говорят о людях? Они говорят, что им не нужны вещи как таковые, что если они изучают что-нибудь, то лишь затем, чтобы познать что-то еще, и если они любят что-нибудь, то лишь потому, что эта вещь словно напоминает им о чем-то другом, что было им еще дороже. С чем же вы сравниваете? Где все это?

Мы, эльфы и люди, происходим от Арды и из Арды, и людям, казалось бы, может быть известно лишь то, что есть в Арде. Откуда же эти воспоминания, которыми вы обладаете, еще не успев ничего познать?

Это не потому, что вы пришли с другого края Арды. Мы тоже много странствовали. Но если бы мы с Вами отправились на восток и достигли тех мест, откуда вы родом, я все равно знал бы, что я у себя дома, а Вы продолжали бы дивиться и сравнивать все с чем-то иным, как те люди, которые родились здесь, в Белерианде.

- Так что же, по-вашему, это самое главное, что Эру сокрыл от нас? - спросила Андрет.

- Ах, моя мудрая госпожа! - воскликнул Финрод. - Я ведь эльда, я снова думал о своем народе. Хотя нет, не только - обо всех Детях Эру. Я думал, что Вторые Дети могли бы избавить нас всех от смерти. Мы говорили о смерти как о расторжении союза, а я все время думал о другой смерти, когда гибнут и душа, и тело. Ибо разум говорит, что нас ожидает именно это: когда Арда завершится, ей придет конец, а с нею - и всем нам, детям Арды; конец - это когда все долгие жизни эльфов останутся, наконец, в прошлом (14).

И вдруг мне явилось видение Арды Возрожденной: вечное настоящее, где могли бы жить эльдар, совершенные, но не завершенные (15), жить и бродить по земле, рука об руку с Детьми Людей, своими избавителями, и петь им такие песни, от которых звенели бы зеленые долы, и вечные горные вершины пели, словно струны арфы, даже в том Блаженстве, превысшем всех блаженств.

Андрет взглянула на Финрода исподлобья.

- Но нельзя же все время петь? - спросила она. - А о чем бы вы говорили с нами?

- О, - рассмеялся Финрод, - здесь я могу лишь гадать! Знаете, мудрая госпожа, я думаю, мы рассказывали бы вам истории о Прошлом, о той Арде, что была прежде, и об опасностях, и о великих деяниях, и о сотворении Сильмариллов! О тех временах, когда мы были владыками! Но тогда - тогда уже вы чувствовали бы себя дома и считали все вокруг своим. "У эльфов такой взгляд, словно они все время что-то вспоминают", - говорили бы вы. Но вы знали бы, о чем мы вспоминаем - о тех днях, когда мы впервые узнали друг друга, и наши руки встретились во тьме. После Конца Мира мы больше не изменимся - ибо мы ничего не забываем: с каждым веком это все заметнее. Боюсь, тяжелая это будет ноша; но во Дни, о которых мы говорим, она станет великим богатством...

Тут он умолк, ибо заметил, что Андрет беззвучно плачет.

- Ах, государь мой! - проговорила она. - Что же делать теперь? Ведь мы говорим, словно все так и есть, или непременно будет. Но ведь люди пали и утратили свою мощь. Не дождаться нам Арды Возрожденной: перед нами - тьма, и мы тщетно вглядываемся в нее. Если мы должны были помочь возвести для вас вечные чертоги - значит, не бывать этому.

- И надежды у вас нет?

- Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому? Нет у нас такой надежды.

- Есть две надежды, - ответил Финрод. - То, что зовут "надеждой" люди, мы называем "амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания - глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния - не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей. Вы говорите, того, что зовется "амдир", у вас нет. Неужели и того, что зовется "эстэль", не осталось?

- Может, и осталось, - сказала она. - Но как же Вы не понимаете? Ведь наша эстэль колеблется, и основания ее потрясены - это часть нашего недуга. А правда ли, что мы - Дети Единого? Быть может, Он совсем отрекся от нас? А может, мы и не Его дети? Не Безымянный ли Владыка Мира?

- Об этом даже спрашивать нельзя! - воскликнул Финрод.

- Но и молчать нельзя тоже, - возразила Андрет, - иначе не понять Вам всей глубины нашего отчаяния. По крайней мере, большинства людей. А что до атани, как зовете нас вы - Ищущих, как зовем мы себя сами, тех, кто оставил земли отчаяния и людей тьмы, и в тщетной надежде отправился на запад... Мы-то верим, что исцеление еще возможно, есть какой-то выход. Но эстэль ли это? Это, скорее, амдир - но необоснованный: просто бегство во сне, а пробуждение известно - не избежать нам тьмы и смерти...

- "Просто бегство во тьме", говорите Вы... - промолвил Финрод. - Во сне открываются многие желания; а желание может быть последним проблеском эстэль. Но Вы, Андрет, говорите не о сне. Вы путаете "сон" и "пробуждение" с "надеждой" и "верой". Первое сомнительно, второе вернее. Что, люди лишь во сне говорят о выходе и исцелении?

- Во сне ли, наяву ли, ничего определенного они не говорят, - ответила Андрет. - Когда придет исцеление? Как это произойдет? Какими станут те, кто исцелится? Что будет с нами, с теми, кто уйдет во тьму, не успев получить исцеления? На эти вопросы могли бы попытаться ответить лишь люди "Древней Надежды", как они себя называют.

- Люди "Древней Надежды"? - переспросил Финрод. - А кто это?

- Их немного, - ответила она, - но с тех пор, как мы пришли сюда, их стало больше - они увидели (или им так кажется), что Безымянному можно противостоять. Но это еще не причина. Противостоять-то ему можно, но его былых злодеяний этим не исправишь. Тем глубже будет их отчаяние, если доблесть эльдар не устоит. Ибо древняя надежда основана не на мощи людей или других народов Арды.

- А на чем? - спросил Финрод. - Что это за надежда, Вы не знаете?

- Говорят, - ответила Андрет, - говорят, будто Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, - а может, выдумывают, - что эти слухи ведут начало с незапамятных времен, со дней нашего падения (16), и дошли до нас через бессчетные годы.

- Говорят? Выдумывают? Вы что, не верите этому?

- Трудно этому верить, государь. Это ведь противоречит здравому смыслу. Кто такой Единый, Которого вы зовете Эру? Оставим тех людей, что служат Безымянному - хотя их много в Средиземье. Большинство остальных считают, что мир есть война между Светом и Тьмой, обладающими равной силой. Но Вы скажете: нет, это Манвэ и Мелькор, а Эру выше их. Значит, Эру - величайший из валар, великий бог среди прочих богов (так говорят многие, даже среди атани), король, что живет вне своего королевства и дозволяет вельможам делать что вздумается? Нет, говорите Вы, Эру - Единый, и равных Ему нет, Он сотворил Эа, а сам - вне ее; валар могущественнее нас, но немногим ближе к Его величию. Не так ли?

- Так, - кивнул Финрод. - Мы так говорим. Мы знаем валар, и все они говорят то же самое - все, кроме одного. Но, как Вы думаете, кто больше похож на лжеца - те, кто смирен, или тот, кто стремится возвыситься?

- Я не сомневаюсь на этот счет, - ответила Андрет. - И потому все эти речи о Надежде не укладываются у меня в голове. Как может Эру войти в то, что Сам создал, в то, что неизмеримо меньше Его? Как может певец войти в песню или художник в картину?

- Он уже присутствует в ней, так же, как и вне ее, - заметил Финрод. - Но и впрямь: присутствовать и жить на самом деле - это разные вещи.

- Вот именно, - сказала Андрет. - Эру, конечно, присутствует в Эа, которую он создал. Но те люди говорят, будто бы Он Сам войдет в Арду, а это совсем другое дело. Как это возможно, ведь он же больше? Не разрушит ли это Арду, да и всю Эа?

- Не спрашивайте, - сказал Финрод. - эльдар не дано постичь этого; а может, и валар тоже. Но, знаете, мне кажется, мы запутались в словах. Когда Вы говорите "больше", Вы мерите мерками Арды, где больший сосуд не может войти в меньший.

Но ведь это нельзя применять к Неизмеримому. Если бы Эру захотел, Он непременно нашел бы путь - не знаю, какой именно. Понимаете, мне кажется, что, если бы Он Сам вошел в Арду, Он все равно остался бы тем, что Он есть - Творцом вне картины. И в то же время, Андрет, если без гордости - не могу я представить, как иначе можно исцелить этот мир. Не позволит же Эру Мелькору подчинить мир своей воле и восторжествовать над всем. Но я не могу представить себе никого сильнее Мелькора - кроме самого Эру. И потому, если Эру не оставит Свое творение Мелькору - а иначе Мелькор непременно станет Властелином Мира - Ему придется Самому войти сюда, чтобы повергнуть его.

Более того - даже если Мелькор (Моргот, каким он стал ныне) все же будет повержен и изгнан из Арды, Тень его все равно пребудет, и зло, что он породил и рассеял, станет расти и множиться. Так что если есть какое-то исцеление, новый свет, что рассеет тьму, лекарство, что залечит раны прежде, чем все кончится, - оно, думается мне, должно прийти извне.

- Эльфы не ведают слов, исцеляющих подобные мысли, - сказал он. - Но разве хотели бы Вы, чтобы эльфы и люди никогда не встречались? [Неужели свет пламени - которого Вы никогда бы не увидели - ничего не стоит,] Ведь иначе не увидели бы Вы этого пламени - так неужто свет его ничего не стоит, даже теперь? Вы думаете, он презрел Вас? Отриньте эту мысль, ибо она из Тьмы - и тогда беседа наша не пропадет втуне. Прощайте!

В комнате стемнело. Лишь пламя очага освещало ее. Финрод пожал Андрет руку.

- Куда Вы теперь? - спросила она.

- На Север, - ответил он. - К мечам, на стены - на осаду. Чтобы в реках Белерианда струились чистые воды, чтобы распускались листья и птицы вили гнезда, - хотя бы еще немного, пока не наступила Ночь.

- И он тоже там? Высокий, светлый, и ветер играет его кудрями... Скажите ему... Скажите, пусть бережет себя. Пусть не ищет опасности без нужды.

- Я скажу ему, - молвил Финрод. - Но это все равно, что просить тебя не плакать. Он воин, Андрет, и гневен дух его. Он рубится так, словно перед ним - сам Враг, что давным-давно нанес тебе эту рану.

Но вы рождены не для Арды. И там, куда вы уйдете, вы, быть может, обретете свет. Жди нас там, моего брата - и меня.

КОММЕНТАРИЙ

Эти рассуждения вряд ли покажутся интересными современным людям (или людям, считающим себя таковыми), но могут представлять некоторый интерес для людей, которые придерживаются тех же верований или предположений, что эльфийский король Финрод.

На самом деле это всего лишь часть картины воображаемого мира "С". Это пример того, что могли бы сказать два вдумчивых собеседника, эльф и человек, хорошо знающие друг друга. Мы видим, как благородный и мудрый эльф пытается постичь, какова связь меж эльфами и людьми и какую роль они должны были играть в том, что он назвал бы "Ойенкармэ Эруо" (Вечнотворение Единого), понятие, которое можно передать как "Божье управление Действом".

В этом мире есть вещи, которые следует принять как "факты". СУЩЕСТВОВАНИЕ ЭЛЬФОВ - т.е. расы существ, близко родственных людям, настолько близко, что с физиологической (или биологической) точки зрения их можно считать просто ветвями одной и той же расы [1]. Эльфы появились на Земле раньше, но ненамного (по меркам мифологии или геологии)[2]; они "бессмертны", т.е. могут "умереть" только от несчастного случая. А люди к тому времени, когда они явились на сцену (т.е. повстречались с эльфами), были, в общем, такими же, как теперь: даже если с ними ничего не случалось, лет в 70-80 они все равно умирали. СУЩЕСТВОВАНИЕ ВАЛАР - неких "ангельских" существ (сотворенных, но не менее могучих, чем, по крайней мере, "боги" человеческих мифов), главные из которых все еще жили на Земле, в конкретном, реально существующем месте. Они были посланцами Эру (Бога) и правили от Его имени. Много тысячелетий назад они участвовали в акте творения[3], созидая Вселенную (Эа) по замыслу Эру; но теперь их помыслы были сосредоточены на Земле, ибо там разыгрывалось центральное Действо Творения: война "эрухини" (Детей Бога), эльфов и людей, против Мелькора. Мелькор, первоначально могущественнейший из валар[4], восстал против своих собратьев и самого Эру и сделался Духом изначального Зла.

Говоря о короле Финроде, следует иметь в виду, что вначале он придерживается следующих взглядов (он сказал бы, что они основаны на таких источниках, как его собственная тварная природа, сведения, полученные от валар, размышления и опыт):

1. Существует Эру (Единый); т.е. Единый Бог-Творец, который создал (или, точнее, задумал) Мир, но Сам Он Миром не является. Этот Мир, или Вселенную, он называет "Эа" (эльфийское слово, означающее "Оно есть" или "Да будет!")

2. На Земле живут "воплощенные" создания, эльфы и люди. Они представляют собой союз "хроа" и "феа" (что приблизительно - но не вполне - соответствует "телу" и "душе"). Он сказал бы, что относительно эльфов это установленный факт, а, принимая во внимание близкое родство эльфов и людей, можно утверждать то же самое о людях.

3. О хроа и феа он сказал бы, что они в корне различны между собой и хотя "оба от Эру, но в разной степени" (Пpим. авт. I), но были задуманы друг для друга, для жизни в вечном согласии. Феа неуничтожима, это единое целое, которое не может быть разделено на части или стать частью другого целого. Но хроа может быть разрушено и уничтожено: это известно по опыту. (Феа такого тела он назвал бы "изгнанной" или "бездомной").

4. Разделение хроа и феа "неестественно", и происходит не от изначального замысла, а от "Искажения Арды", виной которому Мелькор.

5. "Бессмертие" эльфов ограничено отрезком Времени (который он назвал бы "Историей Арды"), и точнее было бы назвать его "повторяющимся [возобновляющимся?] долгожительством", пределом которому - время существования Арды (Пpим. авт. II). Отсюда следует, что эльфийская феа тоже ограничена Временем Арды или, по крайней мере, связана с Ардой и неспособна оставить ее, пока та существует.

6. Отсюда можно было сделать логический вывод (даже если бы эльфы не знали этого по собственному опыту), что "бездомная" эльфийская феа, наверно, имеет власть или возможность вернуться к жизни во плоти, если будет на то ее желание и воля. (На деле эльфы обнаружили, что их феа не могут сделать этого сами, и возможность и средства для этого предоставляют им валар, по особому разрешению Эру, ради того, чтобы ликвидировать противоестественное разделение. Валар не имели права заставить феа вернуться; но они могли определять условия и решать, следует ли дозволить феа вернуться, и если да, то каким образом и когда) (Пpим. авт. III).

7. Поскольку люди умирают безо всякой внешней причины и помимо своей воли, их феа, видимо, относятся ко Времени по-другому. Эльфы верили - хотя точных сведений они не имели - что феа людей, расставшись с телом, рано или поздно покидают Время и не возвращаются (Пpим. авт. IV).

Эльфы заметили, что все люди умирают (и люди подтверждали это). Поэтому эльфы решили, что для людей это "естественно" (а следовательно, так задумал Эру). Они предполагали, что краткость человеческой жизни обусловлена тем свойством человеческой феа, что она не предназначена надолго оставаться в Арде. Тогда как их собственные феа, созданные, чтобы оставаться в Арде до конца, сообщали долговечность их телам: они по опыту знали, что гораздо лучше, чем люди, владеют своим телом (Пpим. авт. V).

Дальше Конца Арды разуму эльфов проникнуть было не дано, и им ничего не рассказывали об этом (Пpим. авт. VI). Эльфам казалось очевидным, что их хроа погибнут и любое перевоплощение станет невозможным (Пpим. авт. VII). Значит, в Конце Арды все эльфы "умрут". Как это будет, они не знали. Поэтому они говорили, что у людей тень позади, а у эльфов впереди.

Перед ними стояла следующая дилемма. Мысль о существовании в виде бездомных феа казалась им отвратительной, и они не могли поверить, что для них это естественно, что это предназначено им - ведь они были по сути своей "жителями Арды", и от природы всей душой любили ее. Но другой выход - что "в Конце" феа тоже перестанут существовать - казался еще ужаснее. И полное исчезновение, и потеря непрерывного самосознания были абсолютно неприемлемы для разума и желаний (Пpим. авт. VIII).

Иные утверждали, что, хотя каждая феа цельна и неповторима (как и сам Эру, от которого они происходят напрямую), она, тем не менее, сотворена, а потому конечна, и существование ее не может быть безграничным. Внутри положенных ей пределов она неразрушима, но, достигнув их, перестает существовать - или перестает получать новые впечатления и "целиком находится в Прошлом".

Но эльфы понимали, что это не выход. Даже если эльфийская феа способна "сознательно" пребывать в Прошлом или созерцать его, это состояние совершенно не соответствует ее желаниям (См. пpим. авт. VIII). У эльфов, как они сами говорили, "большие способности" к воспоминаниям, но это ведет скорее к сожалениям, чем к радости. К тому же, как бы долго ни тянулась История эльфов прежде, чем она закончится, она все же оказалась бы слишком краткой. Вечно жить, как они говорили, "в плену истории", даже если это грандиозная история с величественным финалом, в конце концов сделалось бы мукой [5]. Ибо еще сильнее способности эльфов к воспоминаниям была их способность к творчеству и исследованию. Эльфийская феа была предназначена в первую очередь создавать и творить совместно с хроа.

И потому последним прибежищем эльфов была, как они говорили, "чистая эстэль": вера в Эру, вера в то, что все, что Он намерен дать после Конца каждой феа, будет вполне удовлетворительным (по меньшей мере). А может быть, их ожидает некая нечаянная радость. Но эльфы верили, что ожидающее их будет ** иметь доступную разуму связь с их нынешней природой и желаниями, будет происходить из них и включать их.

Именно поэтому эльфы не так сочувствовали людям, стоящим перед лицом смерти и не имеющим надежды (эстэль). Разумеется, мало кто из людей знал о "Тени впереди", которая определяла мышление и мировосприятие эльфов - люди просто завидовали их "бессмертию". А эльфы, в свою очередь, не подозревали о древнем предании людей, будто они по природе бессмертны.

Как можно видеть из "Атрабет", Финрод, узнав об этом предании, изумлен и глубоко взволнован. Он обнаруживает еще одно предание, сопутствующее первому: будто перемена природы людей произошла из-за некоей первобытной катастрофы - какой именно, легенда умалчивает (или, по крайней мере, Андрет предпочла умолчать) (Пpим. авт. IX). Тем не менее Финрод остается при убеждении, что природа людей не могла изначально быть такой же, как у эльфов; иначе люди были бы просто разновидностью эльфов - и зачем тогда Эру ввел их в Действо отдельно, позднее? Финрод считает, что человеческие представления о том, что, не переменись люди, они бы не умирали (т.е. не покидали бы Арду) возникла из-за того, что люди неправильно понимают свои собственные предания - а быть может, еще и хотят быть такими, как эльфы. Прежде всего, он думает, что это не соответствует, как мы бы сказали, "очевидным особенностям человеческой психологии" и отношения людей к зримому миру - в сравнении с эльфами.

Поэтому Финрод предполагает, что именно страх смерти был плодом катастрофы. Смерть страшна, потому что теперь она сопряжена с разлукой хроа и феа. Но, наверное, изначально было задумано, чтобы феа людей покидали Арду добровольно, и даже по собственному желанию. Возможно, люди оставались бы здесь дольше, чем теперь, но все равно совсем мало по сравнению с эльфами. Опираясь на аксиому, что разлука хроа и феа противна естеству и изначальному замыслу, он приходит (или перескакивает, если хотите) к выводу, что феа человека непадшего должна была забирать свое хроа с собой, в новое бытие, бытие вне Времени. Другими словами, это "успение" было естественным концом всякой человеческой жизни, хотя, насколько известно, до сих пор это случилось лишь с единственным "непадшим" представителем рода человеческого [6] [А Илия как же?]. И тут Финроду является видение: люди - "исцелители" Арды, не просто исправляющие зло, содеянное Мелькором, но созидающие нечто третье, "Арду Возрожденную" - ибо Эру никогда не стирает прошлого - он всегда создает что-то новое, лучшее, чем "изначальный замысел". В Арде Возрожденной и эльфы, и люди обретут радость и утешение, и узы дружбы, рожденные Прошлым, объединят два народа.

Андрет говорит, что, если так, тем сокрушительней несчастье, постигшее людей: ведь ныне это возрождение (если только люди действительно пришли ради этого) невозможно. Но Финрод явно не оставляет надежды, что это все же свершится, хотя не говорит, каким образом. Однако теперь он понимает, что Мелькор куда могущественнее, чем казалось (даже эльфы недооценивали его мощи, хотя и видели Мелькора во плоти), если он сумел изменить людей, и так разрушить замысел [7].

Точнее, Финрод хотел сказать, что Мелькор не "изменил" людей, а "соблазнил" их (сманил к себе на службу) в самом начале их истории, и тогда Эру изменил их "судьбу". Ибо Мелькор мог соблазнить умы и души отдельных людей, но был не в силах сделать это наследственным и изменить (вопреки воле и замыслу Эру) положение целого народа во Времени и в Арде. Но власть Мелькора над материей была воистину велика. Вся Арда (а возможно, и многие другие части Эа) была отравлена им. Мелькор был не просто местным, земным злодеем, и не Ангелом-Хранителем Земли, сбившимся с пути истинного **, - он был Духом Зла,

** Аллюзия на "Космическую трилогию" К.С. Льюиса. - Прим. перев.

восставшим еще до сотворения Эа. Его попытка стать владыкой всей Эа, а в особенности Арды, и изменить замыслы Эру (которым следовали верные валар) породила зло, или стремление уклониться от изначального замысла, во всей физической материи Арды. Несомненно, именно поэтому он полностью преуспел с людьми, а с эльфами - лишь отчасти (ибо, как народ, они остались "непадшими"). Его власть была- в материи и через материю (Пpим. авт. X). А феа людей от природы хуже управляли своими хроа, чем феа эльфов. Конечно, отдельных эльфов можно было Cклонить к мелкому "мелькоризму": желанию хозяйничать в Арде по своей воле, делать все по-своему - что иногда приводило даже к восстанию против опеки валар; но никто из эльфов не был слугой и союзником Мелькора, и никто не отрицал существования и верховного владычества Эру. Финрод предполагает, что люди сотворили что-то ужасное именно в этом роде; но Андрет умалчивает о преданиях людей на этот счет (См. пpим. авт. IX).

Однако теперь Финрод понимает, что при нынешнем положении вещей никто и ничто в Арде, да и во всей Эа, не в силах противостоять злу и исправить его, то есть одержать победу не только над Мелькором (хотя он к тому времени утратил часть изначальной силы), но и над тем Злом, которое он рассеял по всему мирозданию.

Это мог сделать лишь сам Эру. А поскольку невозможно представить, что Эру дозволит Мелькору восторжествовать и подчинить себе весь мир (то есть разрушить его и привести в состояние хаоса), это означает, что Сам Эру должен прийти и повергнуть Мелькора. Но ведь Эру не может полностью войти в мир и в его историю - ведь как она ни велика, она остается лишь конечным Действом. Он, как Автор, должен всегда оставаться "вне" Действа, хотя оно с начала до конца, в каждой детали и в любую минуту, основано на его замысле и воле. Поэтому Финрод думает, что, когда Он придет, Ему необходимо будет пребывать как внутри, так и "вне" мира - таким образом, Финрод прозревает, что природа Эру может быть сложной и неоднородной, - что не мешает Ему оставаться "Единым" (Пpим. авт. XI).

Так как Финрод уже догадался, что искупление и спасение первоначально было возложено на людей, он мог прийти к выводу, что и "приход Эру", если таковой будет иметь место, будет связан в первую очередь с людьми - то есть ?? к ??воображаемой догадке или прозрению, что Эру, придя, воплотится в образе человека. Однако в "Атрабет" этого нет.

Разумеется, в "Атрабет" эти рассуждения изложены другими словами, и в другом порядке, и не так отчетливо. "Атрабет" - это беседа, и многие выводы и повороты мысли приходится угадывать читателю. В "Атрабет", конечно, говорится о таких вещах как смерть и положение эльфов и людей по отношению ко Времени, к Арде и друг к другу, но все же в первую очередь это художественное ? произведение. В нем показано великодушие Финрода, его любовь и жалость к Андрет; в нем описана трагическая ситуация, какие могли возникать в отношениях эльфов и людей (во времена юности эльфов). Ибо, как в конце концов выясняется, Андрет в юности влюбилась в Аэгнора, брата Финрода; она знала, что Аэгнор тоже любит ее (или мог бы любить, если бы снизошел до этого), но он ничего не сказал ей и оставил ее - оттого, что она слишком ничтожна для эльфа, решила Андрет. Финроду, хотя Андрет не знала этого, эта история была известна. Поэтому он понимал, отчего она так резко отзывается об эльфах и даже о валар, и не обижался на нее. В конце концов Финроду удалось убедить Андрет, что Аэгнор не "отверг" ее из эльфийской спеси - "мудрость" велела ему оставить ее; и это стоило Аэгнору тяжких мук: он тоже был жертвой этой трагедии.

На самом деле, Аэгнор погиб вскоре после этого разговора [8], во время Битвы Внезапного Пламени, когда Мелькор разбил Осаду Ангбанда и начался упадок эльфийских королевств Белерианда. Финрод укрылся на юге, в большой крепости Нарготронд, но вскоре погиб - пожертвовал жизнью ради Берена Однорукого. (Об этом нигде не говорится, но, вероятнее всего, Андрет тоже погибла в это время: Мелькор тогда захватил и опустошил все северное королевство, где жил Финрод с братьями и народ Беора. Но она к тому времени была уже глубокой старухой) [9].

Таким образом, Финрод погиб раньше, чем были заключены два брака эльфов и людей - хотя, если бы не он, Берен и Лютиэн никогда бы не поженились. На судьбе Берена сбылось предсказание Финрода, что Рок может допустить такой брак лишь ради некоей высшей цели, и что наименее жестокий конец его - скорая смерть для обоих.

В материалах "Атрабет" имеется также "Словарь" (как назвал его отец), краткий список имен и терминов с определениями и некоторыми сведениями по этимологии. Эти материалы относятся только к "Атрабет" и, соответственно, их немного; но некоторых слов (таких, как "Атрабет", "Андрет", имен народа Беора) не хватает. [...] Большая часть содержащихся в нем сведений встречается в других местах, и я даю лишь отдельные статьи, некоторые из них в сокращении, с небольшими поправками, внесенными для ясности.

АДАНЭТ (синд.) "женщина, смертная женщина".

АРДА "королевство", т.е. "королевство Манвэ". "Солнечная система", и, в частности, Земля, как сцена центрального действия, войны "Детей Эру" против Мелькора.

ВАЛАР [отрывок] ...означает "обладающие могуществом, Могущества". Но точнее было бы переводить как "Власти". "Могущество" валар зиждилось на "власти", которой наделил их Эру. Они обладали "мощью", необходимой для выполнения их обязанностей, а именно - весьма обширной, божественной властью над материей Вселенной, таким же знанием ее, а также пониманием замыслов Эру. Но им было запрещено воздействовать с и л о й и принуждением на Детей Эру. "Мощь" как силу, в том числе физическую, обозначает корень MELK- [24](в слове "Мелькор").

МАНДОС [отрывок] (Имя MANDOS (основа MANDOST-) означает приблизительно "тюремный замок": от MBANDO "стража, охрана" и OSTO "крепость, укрепление". Синдарская форма MBANDO, квэн. MANDO, была BAND - отсюда ANGBAND, "Железная темница", название крепости Моргота (квэн. ANGAMANDO).

МЕЛЬКОР (также "Мелько") [отрывок] (MELKOR, более раннее MELKORE, вероятно, означает "Восставший в силе"; MELKO - просто "могучий")[25].

МИРРОАНВИ (MIRROIANWI) Воплощенные, "духи", "вселенные в плоть"; ср. хроа. (Oт * MI-SRAWANWE).

НОЛДОР (Noldor) Это слово означает "хранители мудрости", те, кто посвятил себя познанию. (Древнейшая форма ngolodo; квэн. noldo, синд. golodh; сочетание n соответствует эльфийской букве, передающей заднеязычный носовой, как NG в английском KING)[26]. Квэнийское слово Nole значит "знание, наука", но его синдарское соответствие gul приобрело дурной оттенок, из-за того, что оно часто встречается в словах типа morgul (ср. "Минас Моргул" во "ВК"), и стало обозначать исключительно дурное или извращенное знание, черную магию, колдовство. Слово gul использовалось также в наречии Мордора.

ФЕА "душа", "дух" - индивидуальный "дух", живущий в "хроа" любого из Воплощенных. Это понятие более или менее соответствует нашей "душе", а также "разуму", если проводить различие между мышлением и мыслительными процессами Воплощенных, обусловленными и ограниченными содействием физических органов хроа. Таким образом, феа по сути своей (если отвлечься от ее опыта) является импульсом и способностью мыслить: исследовать и рассуждать, в отличие от получения сведений извне. Феа обладает сознанием и самосознанием; при этом "я" для Воплощенных включает также и хроа. Эльдар говорили, что феа сохраняет впечатления или воспоминания хроа и своего опыта, приобретенного совместно с телом. (Квэнийское fea (не дифтонг, произносится в два слога) - от более древнего *phaya. Синдарское faer, с тем же значением, соответствует квэнийскому faire, "дух" вообще, в противопоставлении "материи" (erma) или "плоти" (hrave)).

ХРОА см. ФЕА. (Квэнийская форма происходит от более древнего *srawa. Синдарская форма hroa и hrave - rhaw; ср. МИРРОАНВИ).

ЭДЭННИЛЬ (квэн. "Атандиль") - "друг атани, людей"; прозвище Финрода.

ЭЛЬДАР [отрывок] ...Но лишь часть эльдар действительно достигла Амана. Немалая часть Третьего Народа ("линдар", "певцов", которых еще называют "тэлери","последними") осталась жить на Западе Средиземья. Это "синдар", "Серые Эльфы"... Эльфы, живущие в Амане или возвратившиеся оттуда, назывались Высшими Эльфами ("тарэльдар")[27].

Далее приводятся несколько отрывков из черновых набросков к "Атрабет". Первые два - из наброска, который соответствует окончательному тексту от слов Финрода "Но что же такое Человек?" (строка 398) до слов "Ему придется Самому войти сюда, чтобы повергнуть его" (строка 586), но в некоторых аспектах коренным образом отличается от него.

Первый отрывок начинается со слов Финрода "А может, есть где-то иной мир, а все, что видим и знаем мы, эльфы и люди, лишь знаки, напоминания о нем?" (строка 439).

- Eсли он есть, то лишь в замыслах Эру, - ответила Андрет. - Но я не знаю ответа на такие вопросы. Единственное, что я могу сказать: есть среди нас такие, кто полагает, что мы пришли сюда, чтобы исцелить Искажение Арды, сделать хроа частью существования феа [а эльфы как же?], и так навеки освободить его от влияния Мелькора и любого другого злого духа, который захочет исказить его. Но эта "Арда Исцеленная" (или Восстановленная) не будет "Ардой Неискаженной" - она будет выше. И, возможно, она существует в замыслах Эру и есть в Его ответной теме. Вы говорили мне о Песни, Вы беседовали с валар, которые еще до начала мира слышали, как создавалась она. Расслышали ли они конец Песни? А быть может, валар, оглушенные последним аккордом Эру, упустили что-то, что прозвучало вслед за ним? А быть может, раз Эру свободен - он не довел Песнь и Видение до конца? А что потом - этого мы не увидим и не узнаем, пока не достигнем того мига (которого ни валар, ни эльдар...)

- В чем же проявилось коварство Мелькора?

Это скрыто во тьме. Саэлон (т.е. Андрет)[28] почти ничего не знает об этом. "Некоторые говорят, что он богохульствовал, и отрицал существование Эру или Его мощь, и что наши отцы согласились с этим и назвали его своим Господом и Богом, и тогда наши феа отреклись от своей истинной природы, и потому омрачились и ослабели почти до смерти (если это возможно для феа). И из-за слабости феа наши хроа стали подвержены болезням и беззащитны перед всяким злом и неустройством мира. А другие говорят, что сам Эру заговорил во гневе и рек: "Если Тьма - ваш бог, мало света обретете вы здесь, но скоро оставите его и придете ко Мне, дабы познать, кто лжет: Мелькор, или Я, сотворивший его" [29].

Второй отрывок находился после слов Андрет (стр.) " Во сне ли, наяву ли, ничего определенного они не говорят...":

"- Иные говорят, что... Эру найдет способ исцелить и наших отцов, и нас, и тех, кто придет за нами. Но как это произойдет и какими станут те, кто исцелится, догадываются лишь те, кого зовут людьми Надежды; а точно не знает никто.

Но есть среди нас такие (и я - одна из них), кто разделяет Великую Надежду, как мы ее называем, и верит, что Его тайна передается из рук в руки с тех времен, когда мы еще не пострадали. Вот наша Великая Надежда: что Эру сам вступит в Арду и исцелит людей и все искажение.

- Как странно! Так вы утверждаете, что знали об Эру еще до встречи с нами? Как же его имя?

- То же, что и у вас, только звучит по-другому: Единый.

- Все равно не понимаю, - сказал Финрод. - Как же может Эру войти в то, что Он сам создал? Он же ведь неизмеримо больше? Как может поэт войти в историю или художник в картину?

- Он уже присутствует в ней и вне ее, - заметила Саэлон, - хотя это разные вещи.

- Да, вот именно, - сказал Финрод, - так, в этом смысле Эру уже присутствует в Арде. Но Вы говорите, что Эру войдет в Арду, а ведь это совсем другое дело. Как это возможно, ведь он же бесконечно больше? И не разрушит ли это Арду, да и всю Эа?

- Он может сделать это, я не сомневаюсь, хотя и не знаю, как, - ответила Саэлон. - Хотите верьтe, хотите нет, но это - Великая Надежда людей. И, если без гордости - я не вижу, что еще можно сделать. Ведь не позволит же Эру Мелькору восторжествовать, не оставит же Он свое создание. И невозможно представить никого могущественней Мелькора, кроме самого Эру. А потому Эру, если он не согласится оставить свое создание Мелькору, который..., Эру придется самому прийти, чтобы повергнуть его".

Здесь набросок кончается. Как мы видели, в первом из этих отрывков видение "Арды Восстановленной", которое в окончательном варианте вызвали у Финрода слова Андрет, первоначально было верованием, которого придерживались некоторые атани, и именно Андрет высказывает предположение, что этого не было в Песни айнур, или же они не заметили этого; во втором же отрывке Андрет причисляет себя к тем, кто разделяет "Великую Надежду", и когда Финрод выражает сомнение в том, что Эру может войти в Арду, она отвечает теми же словами, что Финрод в окончательном тексте. Очевидно, в процессе работы над "Атрабет" взгляды отца не только на композицию и общее содержание работы, но и на сами верования первых людей изменились коренным образом.

На отдельной странице записан интересный отрывок, не использованный в окончательной версии.

" - Что же говорит мудрость людей о природе Мирруайнар? - спросил Финрод. - И как считаете Вы сами, Андрет - Вам ведь ведомо также многое из учения эльдар?

- Люди, Мудрые и простые, говорят об этом разное, - ответила Андрет. - Многие считают, что есть только одно: тело, и что мы - те же звери, только умнее прочих и появились позже. Но другие думают, что тело - это не все, что в нем есть что-то другое. Ибо мы часто называем тело "домом" или "одеждой" - а это значит, что внутри что-то есть, но что именно - трудно сказать [30].

Люди моего народа говорят обычно о "дыхании", или "дыхании жизни", и говорят еще, что, когда оно оставляет дом, его можно увидеть как призрак, прозрачный силуэт умершего.

- Это только догадки, - заметил Финрод. - Давным-давно мы тоже так думали, но теперь мы знаем, что этот жилец - не "дыхание"[31] (дыхание - это часть хроа), и бездомного жильца нельзя увидеть глазами, но феа живущего может представить глазам образ, который бездомный передает ей: память о самом себе.

- Может быть, - ответила Андрет. - А люди народа Мараха чаще говорят об "огне", "огне в очаге", который согревает дом и распространяет жар сердца, или чад гнева.

- Это тоже догадка, - сказал Финрод, - и, по-моему, в ней тоже есть доля правды.

- Несомненно, - подтвердила Андрет. - Но те, кто говорит о "дыхании" или "огне", считают, что это - жизнь всего живого. У людей есть дома, а у птиц и зверей - норы и гнезда, так же и с жизнью: и у тех, и у других есть внутри жизнь, которая может уйти или угаснуть.

- Чем же тогда, по-вашему, люди отличаются от животных? - спросил Финрод. - И как же тогда они утверждают, будто некогда обладали бесконечной жизнью?

- Мудрые думали об этом, - ответила Андрет. - Среди них есть такие, кто говорит почти то же, что эльдар. Но они говорят о трех частях: земле [очаге?], огне и Жильце. Они имеют в виду вещество, из которого состоит тело (оно само по себе инертно, не растет и не движется), жизнь - растущую и увеличивающуюся, и Жильца, что обитает внутри и владеет и домом, и очагом - или, по крайней мере, владел некогда.

- И не хочет расставаться с ними, - и некогда не был обязан расставаться? - вставил Финрод. - Значит, это Жилец пострадал?

- Нет, - возразила Андрет. - Нет, это точно. Пострадал Человек, весь в целом: и дом, и жизнь, и хозяин.

- Но зло причинили именно Хозяину, как говорите Вы, - хотя я подозреваю, что это сам Хозяин сотворил некое зло: ведь дом может пострадать по вине Хозяина, но не Хозяин - за провинность дома! Ладно, оставим, раз Вы не хотите говорить об этом. А Вы сами верите в это?

- Это не вера, - сказала Андрет. - Мы знаем слишком мало, чтобы быть уверенными в том, что такое "земля", "рост" или "мысль" - а может, и никогда не узнаем; ибо, если их в самом деле создал Единый, они всегда будут таить в себе некую неразрешимую загадку, сколько бы мы их ни изучали. Но я считаю, что наша догадка близка к истине".

Здесь отрывок кончается. Наконец, есть еще один листок, на котором написано следующее:

"Вопрос: не лучше ли, если Андрет вообще откажется обсуждать любые предания и легенды о "Падении"? Это уже и так слишком напоминает пародию на христианство (впрочем, это неизбежно). Любая легенда о Падении сделает это законченной пародией?

Первоначально Андрет, вместо того, чтобы отказаться говорить об этом, наконец (после долгих уговоров) сообщала приблизительно следующее:

- Говорят, Мелькор в древние времена казался хорошим, и завоевал любовь людей, и тогда начал богохульствовать, говоря, что Эру не существует, и называл себя Господом, а люди согласились и назвали его своим Господом и Богом. И тогда (говорят иные) наши души отреклись от своей истинной природы, и тут же омрачились и ослабели; и из-за этой слабости мы утратили власть над своим телом, и оно стало болезненным. Другие говорят, что сам Эру заговорил во гневе и рек: "Если Тьма - ваш бог, мало Света обретете вы здесь [позднее < мало Света вы обретете на земле], и скоро оставите его и придете ко Мне, дабы познать, кто лжет: ваш бог, или Я, создавший его". И такие больше всего боятся смерти".

Это очень трудно расшифровать. Первый вопрос мог означать (принимая во внимание следующие слова): "Конечно, лучше, если Андрет вообще откажется...", т.е., "как и есть теперь, как в настоящем тексте". Но потом он написал отрывок, в котором Андрет не отказывается говорить о подобных преданиях, а напротив, "после долгих уговоров" соглашается (не знаю, как понять слово "первоначально"), и ее слова, впервые появившиеся здесь, очевидно, были началом того, что потом стало "Повестью Аданэли", легендой о Падении. Но этот набросок рассказа Андрет о Падении людей очень близок к тому, что говорится в наброске А, он практически дословно воспроизводит его, а сам этот набросок основан на еще более раннем тексте, ныне утраченном. Похоже, что в этом утраченном тексте о Падении ничего не говорилось, и, скорее всего, именно к этому относится вопрос отца: "Не лучше ли, если Андрет вообще откажется обсуждать любые предания и легенды о "Падении"?"

Замечания в начале текста С показывают, что такое развитие, эти новые направления во внутренней "теологии" Арды или, по крайней мере6 настолько откровенное их выражение, несколько беспокоили отца. Разумеется, заглянув в более ранние работы, нельзя не заметить значительного сдвига. В изложении, написанном для Мильтона Вальдмана в 1951 г (Letters, N 131, cтр.147), он говорит:

"Судьба (или Дар) людей есть смертность, свобода от кругов мира. Поскольку весь цикл написан с точки зрения эльфов, в мифологии смертность не объясняется: это тайна Бога, и о ней известно лишь, что "то, что Бог уготовал людям, сокрыто", и бессмертные эльфы скорбят о них и завидуют им...

В космогонии имеется падение: падение ангелов, как сказали бы мы с вами. Хотя, конечно, не такое, как в христианском мифе. Эти истории - новые, они не происходят напрямую от каких-либо других мифов или легенд, но не могут не содержать в себе множества древних распространенных мотивов и элементов. В конце концов, я полагаю, что в легендах и мифах немало "истины", а некоторые аспекты истины могут быть восприняты нами только в этой форме; некоторые истины были открыты давным-давно именно в такой форме, и не могут не повторяться. Не может быть "истории" без падения (все истории изначально - о падении), по крайней мере, для человеческого разума, который нам известен, которым мы обладаем.

Вот и эльфы должны были пасть, прежде чем их история стала повестью. (О первом падении людей, по причинам вышеуказанным, нигде не рассказывается - люди вступают на сцену, когда все это уже далеко позади, и остались только слухи, что некогда они покорились Врагу, но некоторые раскаялись)".

"О первом падении людей, по причинам вышеуказанным, нигде не рассказывается". Что же это за причины? [Да просто эльфов поблизости не было, когда все это случилось, а сами люди все забыли. - А.Х.] Отец, видимо, имеет в виду начало письма, где он говорит об артуровской легенде, что "она переплетена с христианской религией и открыто говорит о ней", и продолжает:

"По причинам, которые я не стану излагать, мне это представляется гибельным. Миф и волшебная сказка, как и всякое искусство, не могут не отражать и не содержать в себе элементов нравственных и религиозных истин (или заблуждений), но только не открыто, не в известных формах первичного, "реального" мира".

Однако за несколько лет до этого письма, в одном из любопытных "Очерков", связанных с "Падением Анадунэ", он кратко упоминает о первом Падении людей и сопровождает это упоминание очень странным рассуждением о первоначальном замысле Бога относительно рода человеческого (IХ, 401):

"Люди (Пришедшие Следом, или Вторая раса) пришли вторыми, но предполагалось, что в изначальном замысле Бога им было предназначено, пройдя обучение, принять на себя власть над всей Землей и, в конце концов, стать валар, дабы "обогатить Небеса", Iluve [Вселенную - А.Х.]. Но Зло (воплощенное в Мелеко) соблазнило их, и они пали".

Немного дальше, в том же тексте, он пишет:

"Хотя пали все люди, не все остались в рабстве. Некоторые раскаялись, восстали против Мелеко, стали друзьями эльдар и старалиcь хранить верность Богу".

Здесь, очевидно, высказано мнение (хотя и неизвестно, насколько весомое: кем это "предполагалось"?), что Падение коренным образом изменило природу и судьбу людей, и это произошло по вине "Духа Зла", Мелькора.

Но в 1954 г., в черновом варианте длинного неотправленного письма к Питеру Гастингсу (Letters, N 153), он писал:

"Мой "легендарий", особенно "Падение Нуменора", которое стоит за "ВК", основан на _моем_ мнении, что люди по природе своей смертны, и не должны стремиться к "бессмертию" во плоти".

К этому он добавил сноску:

"Можете сказать, что это "плохая теология", раз "смертность" считается особым даром Бога Второму Роду Детей (Эрухини, Детей Единого Бога), а не карой за Падение. Может, в первичном мире это и так, _но и воображение способно открывать истину и имеет право создавать легенды_".

И в другом письме от 1954 г., к отцу Роберту Мюррею (Letters, N 156), он пишет:

"Но точка зрения мифа [о Падении Нуменора] состоит в том, что Смерть - т.е., краткость жизни, отпущенной человеку, - не кара за Падение, а биологическая (а стало быть, и духовная, ибо тело и дух взаимосвязаны) часть внутренней природы Человека".

Поэтому мне представляется, что есть сложности с истолкованием изложенных в "Атрабет Финрод ах Андрет" взглядов отца на эту проблему; но я не в состоянии разрешить их. К сожалению, вопросы, с которых начинается отрывок С, выражены очень невнятно и бегло, особенно слова "Это уже и так слишком напоминает пародию на христианство". Он явно имеет в виду не легенду о Падении - ведь он сам говорил, что такая легенда сделает "это" - очевидно, "Атрабет" - законченной "пародией на христианство".

Быть может, он имел в виду потрясающую идею "Великой Надежды людей", как она называется в наброске А, - "Древней Надежды", как назвал он ее в окончательном варианте, - что сам Эру вступит в Арду, чтобы противостоять злу Мелькора? В Комментарии (строка 1031) эта мысль развернута дальше: "Финрод... мог прийти к выводу, что и "приход Эру", если таковой будет иметь место, будет связан в первую очередь с людьми - то есть к домыслу или прозрению, что Эру, придя, воплотится в образе человека", хотя отец заметил, что "в "Атрабет" этого нет". Но ведь это не пародия, даже не параллель - это всего лишь сдвиг "теологии" Арды - пусть даже он представлен в качестве видения, надежды или пророчества, - к _чисто христианской_, ....... вере, и открытый вызов точке зрения, выраженной в письме отца от 1951 г., что необходимо ограничивать выражение "нравственных и религиозных истин (или заблуждений) во Вторичном мире".